Мышление и совесть

Нам пришлось принять, что большинство россиян могут обходиться без воображения и сочуствия. Меня поначалу обманывало то, что они успешно маскируются под сочувствие. На вопрос «Как это блять возможно?» первый ответ всегда один: «Фашисты бомбили Донбасс. Аллея Ангелов.» То есть когда ты демонстрируешь сочуствие к украинцам, они тут же надевают маску сочуствия к жертвам бомбежек Донбасса. По моей наивности, лишь через какое-то время после разговора с Володей (описанного в главе «Разрыв связи») у меня появилось чувство, что он обманул меня, водил за нос, и я не сразу понял, откуда взялось это гадкое ощущение. А он просто надел эту маску – специально для меня. Я ведь спросил его тогда: «А сколько мирных жителей погибло на Донбассе после прекращения боевых действий в 2015 году и до февраля 2022?» Он не смог ответить. Этот же вопрос я задавал потом многим – и ни разу не получил никакого ответа. И это не странно. Они никогда не пытались это выяснить, потому что им просто все равно. У них нет никакого сочувствия к погибшим и пострадавшим там людям. Они просто используют этих погибших, чтобы оправдать варварское нашествие их империи на соседнюю страну.

Но как взрослые люди могут не видеть причинно-следственных связей, как они могут игнорировать очевидные противоречия? Мы часто жалуемся на отсутствие у людей критического мышления – но тогда получается, что есть «некритическе мышление»… А это вообще как? Я могу представить себе равнодушие, черствость и жестокость – но как объяснить отсутствие мышления у взрослого человека?

Размышления ниже не имеют цели объяснить массовое отсутствие эмпатии, равно как и огромную жестокость россиян - особенно тех, кто участвовал в нападении. Для этого – следующие главы. Здесь же будет рассмотрен только когнитивный аспект, а именно ответ на вопрос «Как люди могут не понимать?».

Одним зимним воскресным утром в конце 2022 года я проснулся, и почему-то подумал – а как бы я воспринял эту войну, если бы мне было 20 лет? Точнее, если бы я был таким, каким я был в 20 лет. Черт знает, почему пришла вдруг такая мысль, но видно не на пустом месте. Я попытался представить себе это, и сквозь такую толщу лет разглядел только одно - я бы воспринял эту войну не так, как сейчас. Возможно, многое было бы принято как данность: вот вижу, что люди воюют, значит, такое случается... Наверное, мне многое пришлось бы оценить и понять. Эти детали только угадываются, главное одно - воспринял бы не так, как сейчас. Но ведь это тоже я, как же это может быть? И тут я наконец увидел простую истину: люди меняются, и может меняться отношение даже к такой, казалось бы, черно-белой вещи, как война. За это время я прошел какой-то путь, мое сознание незаметно, шаг за шагом, проделало долгую и большую работу. Работу A... А если у кого-то сознание не проделало такой работы? Было занято чем-то другим? И отношение к войне и прочим сложным проявлениям общества осталось таким, каким было у трехлетнего ребенка? Чего тогда удивляться разговору с Володей – он таким и был: разговором с трехлетним ребенком...

Это открытие полностью и непротиворечиво объясняло пропасть, через которую я пытался что-то объяснить людям, поддерживающим войну. Но как получилось, что они остались в трехлетнем возрасте? Не один, не десять человек – миллионы?

Потому что понимание вещей и их взаимосвязей не приходит само по себе – оно требует работы мысли. Чтобы стать взрослым, нужно выполнить эту мыслительную работу. Работу A. Но никто не будет выполнять вообще никакую работу просто так – для этого нужна мотивация (сила F). Нужно любопытство, чувство справедливости, и нужно уметь признать, когда сам не прав. Попросту мы все это называем СОВЕСТЬ. Это она заставляет нас задумываться, понимать, разбираться.

А процесс понимания труден. В нем трудно все. Трудно понять явление, с которым ты ни разу не сталкивался. Бывает необходимо отказываться от уже устоявшихся мыслей. Находятся новые факты – и свою теорию приходится пересматривать. Неприятно обнаруживать, что ты ошибался (и еще неприятнее, когда на ошибку тебе указывает кто-то другой). Трудно, когда мысль приводит тебя к критическому взгляду на самого себя. Мы часто думаем то, что хотим думать – а иногда это приходится ломать (мне, например, неприятно было узнавать факты о коррупции на Украине во время войны – ведь это нарушает эмоциональную картину Украины как безусловной жертвы, героически борящейся за свою свободу).  Только совесть не дает нашей мысли остановиться. Она и есть сила, которая заставляет нас делать эту работу; это она двигает наше понимание, при этом постепенно меняя нас и делая нас тем, кто мы есть.

Миллионы людей в России настолько не справились с этой работой, что они поддержали варварское, Каиново нападение на Украину – достаточно было им по телевизору сказать, как к нему относиться. Но почему другие (меньшинство) выполнили эту работу? Чем они отличаются?

Мы часто называем россиян, поддержавших войну, рабами. Рабское сознание, все такое... это говорится на интуитивном уровне. Но что есть раб? А ведь именно в точном определении рабства кроется ответ на поставленный выше вопрос. Раб – это не тот, который в оковах. Природный раб – это тот, кто не сделает никакой работы, если он за нее ничего не получит. Раб работает за плошку риса, за пособие, или за Ладу-Калину – но раб никогда не выполнит никакой работы сверх той, что дал ему хозяин. В этом вся суть рабства – в равнодушии ко всему, что не принесет плошку риса. Разумеется, раб не будет заниматься никакой мыслительной работой (она самая сложная) - и в этическом отношении он всегда остается на уровне трехлетнего ребенка.

Увы, рабство не является чем-то умозрительным: это вполне осязаямая вещь, имеющая антропологические корни, и отлично объясненная Ювалем Харари в его книге Sapiens. Неолитическая аграрная революция, произошедшая около 10 тысяч лет назад, привела к тому, что человеческое общество научилось выращивать злаки. Это позволило прокормить в десятки раз больше людей, чем собирательство и охота – но и драматически изменило образ жизни людей: для земледелия нужны крупные поселения и масса работников, тупо занятых поливом... Вкратце, картина до аграрной революция – это кочевое племя охотников в 100 человек, где каждый ценится за умение принести добычу и выжить; картина после нее – это город в 5000 жителей у большой реки, где 80% населения занимаются земляными работами и поливом, 15% охраняют, и несколько десятков жрецов, писцов и инженеров проектируют и организуют. Ну и конечно, на вершине пирамиды – царь-батюшка. Разумеется, все эти приречные цивилизации были основаны на рабском труде; и от людей, которые носили воду и копали каналы, ничего больше не требовалось, а им и их детям была гарантирована плошка риса. Умножьте это на тысячелетия... (Кстати, интересно было бы, объяснив современному человеку эту картину, задать ему вопрос: «Вот ты в охотничьем племени. Тебе высшая сила, спрятав рога и хвост под радужные одежды, предлагает аграрную революцию. Людей можно будет прокормить в 50 раз больше, чем в вашем племени – каждому вечером будет гарантирована плошка риса. Согласишься на предложение?» Но лучше не спрашивать.)

Но вернемся в настоящее. Я остановился на том, что раб – это тот, кто никогда не выполнит никакой работы сверх той, что дал ему хозяин. Экскурс в антропологию был нужен только чтобы представить, откуда в человечестве такая большая доля людей с рабским сознанием. Столько людей, которые никогда не дадут себе труд задуматься – и потому остаются инфантильными на всю жизнь. Которые потом верят любой скотской лжи, извергаемой телевизором, отвернувшись от всего остального.

Однако это не все. Равнодушие и инфантильность – это неполная картина. У рабов есть другое, очень важное свойство - они полностью зависят от хозяина. Если их хозяин ослабнет, то плошка риса не гарантирована. Это свойство оставляет четкий, узнаваемый отпечаток на рабском характере: раб постоянно неуверен в себе, и эту неуверенность и затаенный страх раб прячет в возвеличивании своего господина. Рабу важно чувствовать силу хозяина – будь то царь, феодал, или бесконечно высокая пирамида азиатского деспотического государства. Рабу важно быть причастным к этой великой силе. По-настоящему оскорбить раба можно только одним способом – оскорбить господина. В недавней волне стукачества, захлестнувшей Россию, дословная мотивация стукачей в судах и патриотов в соцсетях такая: «Мне не нравится, когда люди критикуют государство, в котором живут». Рабам кажется, что все (как они сами) всем обязаны государству, то есть хозяину, который их кормит. Ну а те, кто хозяина охраняет – опричники, сотрудники спецслужб – боготворят хозяина больше других; эти буквально как цепные псы.

Итак, ответ на вопрос «Как могут люди не понимать?», который я нашел для себя, вкратце таков: 

Большинство россиян не имеют зрелого сознания, достаточного для понимания причинно-следственных связей в обществе. Они не в состоянии ответить на простые вопросы, такие как «Кто первый начал?» «Кому выгодно?», «Сколько людей пострадало?». Они не в состоянии не только найти решение для противоречий в предлагаемом им объяснении ситуации, но даже не могут их заметить. Масштабы этой когнитивной катастрофы огромны. Причина этой катастрофической незрелости огромной массы людей – в рабском характере, имеющем две неотъемлемые черты:

• Равнодушие, происходящее от полного отсутствия мотивации производить какую-либо мыслительную работу, не приносящую им прямого блага; как результат - полная нетренированность сознания, похожая на состояние ребенка, и сильная внушаемость;
• Неуверенность, страх, потребность в возвеличивании своего господина, потребность чувствовать причастность к великой силе.

Это большинство россиян, которое прямо никого не убивает, но поддерживает войну - не злые люди. Просто когда им включают пропаганду, они действительно полностью верят той картинке, которую на них направила чья-то злая воля. Картинка нелепая, с массой противоречий, она грубо склеена грязными пальцами - но они принимают ее полностью, ибо не могут предпринять ни малейшего мыслительного усилия, чтобы ее нарушить. Она полностью заменяет им правду.

В разных местах мира периодически назревает и прорывается подобная дьявольщина, когда одна часть населения оказывается натравленной на другую – и она делит ту часть мира на чёрное и белое. До этого все люди там казались разными - но тут они все оказываются либо по одну сторону черты, либо по другую. С одной стороны оказываются те, кто пришли в ужас; им приходится прятаться, маскироваться (либо сесть в тюрьму, а кому-то погибнуть) – но они остаются людьми. С другой стороны - те, кто спокойно вбирает в себя горы заранее заготовленной лжи. Часть из них эта ложь толкнёт на преступление, но абсолютно все они любое преступление оправдают. Это и есть они. Обыкновенные фашисты.

Некоторые из них (особенно, мне кажется, женщины) чувствуют, что произошло что-то страшное и непоправимое. Возможно, за фальшивой картинкой распятого мальчика они на миг разглядели разбомбленный Мариуполь и вырытые бульдозерами рвы на его кладбищах и почувствовали безотчетный ужас. Когда происходят такие страшные вещи, не бывает, что никто в них не виноват. Но не могут же они сами быть виноваты?? Этого никак не может быть, потому что такого никогда в их жизни не бывало - никогда не приходилось этим горденьким людям признавать себя виноватыми. Значит, виноваты те, другие. Они сами себя разбомбили.

А есть и такие истеричные типы, которые буквально тем больше ненавидят украинцев, чем больше разрушений и смертей приносит эта война (естественно, сваливая вину на самих пострадавших). Так преступник начинает искренне ненавидеть жертву, чтобы оправдать своё преступление.

Критическое мышление в вакууме не существует. Любое мышление - это работа мысли, которая никогда не возникает сама по себе - она направляется волей. За ней всегда стоит мотив: любопытство, беспокойство, интерес, желание понять. Если нет такого мотива (нет совести), разум человека легко превращается в простой принтер для оправданий.

Можно ли переубедить человека с рабским сознанием?  

В конце пьесы «Убить дракона», на вопрос о лечении людей, отравленных драконом, герой Шварца отвечает, что это «работа хуже вышивания». На этом пьеса красиво заканчиватся – дракон повержен, но в душах он остался, и подвиг лечения этих душ еще труднее уничтожения самого дракона. Надеюсь, изложенное выше ясно объясняет, почему это невозможно. Никакая внешняя работа какого-то героя (хуже вышивания она или нет) тут не поможет. Единственный источник мысли – это внутренняя работа самого индивидуума. Любые попытки выполнить ее за него будут бесплодны. Он так и умрет отравленным.

Легенда о манкурте

Мои размышления о причинах когнитивной катастрофы россиян кажутся вполне законченными – настолько, насколько они дают ответ на вопрос «Как можно не понимать?» Между тем очевидно, что в них упущено что-то очень важное, причем лежащее на поверхности.

Парадокс заключается в том, что люди, не имеющие ни малейшего понимания ситуации, тем не менее имеют о ней четкую идею, вложенную в них извне, и эта идея движет их поступками. Эта четкая идея заставляет наиболее агрессивную, наиболее склонную к насилию часть общества брать оружие и идти мочить хохлов. Остальных зачумленных она заставляет полностью и безусловно поддерживать – или хотя бы оправдывать - зверское нападение на Украину.

Но каким образом миллионы людей приняли эту идею, приняли настолько, что она стала мотивирующей? Равнодушием этого объяснить нельзя: принятие столь разрушительной идеи должно было потребовать от людей некоего активного психического действия. Им ведь пришлось отказаться от некоторых прежних (пусть тоже внушенных) моральных установок и от собственного опыта, как ни незаметно это происходило. А ведь результат ошеломляющий. И те россияне, которые ни разу не были в Европе, и те, кто ездил туда в отпуска, люто возненавидели Европу. Люди, которые за месяц до войны искренне считали, что никакая война с Украиной совершенно невозможна, безоговорочно и сразу поддержали зверское, средневековое вторжение на Украину. Каков механизм этого наведенного пcихоза?

Прежде чем я продолжу, я должен обратиться к известному и важному высказыванию Владимира Пастухова, сделанному в его телеграм-канале в июле 2023 года. Ниже я приведу его с сокращениями (полный текст легко найти):

«С точки зрения осмысления происходящего 500 дней войны мало что дали. В принципе, все сущностные вопросы бытия на войне были сформулированы чудом сохранившей способность к критическому мышлению частью российской интеллигенции еще в первые недели этой войны, но никакого прогресса с ответами на эти вопросы так и не наблюдается. В том числе, это касается ответа на главный вопрос: что случилось с русским народом? ...Ответы можно свести к двум простым формулам: русские стали жертвой идеологической обработки (пропаганды) и русские были предрасположены к тем ментальным переменам, которые с ними  случились, и только поэтому пропаганда сыграла роль триггера, который запустил процесс деградации социума...
Лично для меня прошедшие 500 дней войны стали эмпирическим подтверждением того, что происходящее в России нельзя объяснить пропагандой. Влияние пропаганды колоссально, но именно потому, что есть нечто большее, что делает ее настолько эффективной. Пропаганда сработала как кумулятивный снаряд. Пробив «первую линию обороны» сознания, она взорвалась в «коллективном бессознательном» русского народа и активировала его архаичные структуры, которые в итоге и взяли сознание под полный контроль…

Для того, чтобы выйти из того леса, куда Россия зашла за прошедшие 500 дней, не хватит и следующих 5000 дней. Выход из цивилизации стоит рубль, а обратный вход – минимум два.»

Этот важный текст блестяще описывает проблему, но не объясняет ее. Ценность формулировки в том, что она сокращает многие неизвестные в уравнении – но все равно остается одно, главное неизвестное: что это за архаичные структуры в бессознательном русского народа, которые смогли взять сознание под полный контроль, отменив и логику, и человечность.  Интересно, что Пастухов тоже думал больше года, прежде чем выложить эти выводы. Ведь вроде бы просто все, а поди ж ты: и он, через 500 дней с начала войны (уже после бунта Пригожина) пытается ответить на все тот же вопрос – о механизме российского наведенного психоза - и не может дать окончательного ответа.

Ниже я попробую по своему ответить на этот вопрос, но сначала... А почему, собственно, это так важно?

Это важно потому, что речь идет о изменении мотивации людей, которое привело к убийству. К массовому убийству. Такое уже бывало, и не раз, в новейшей истории человечества. Германский фашизм, террор Красных Кхмеров в Камбодже, геноцид в Руанде – разные континенты, разные расы, одна природа. Во всех этих случаях речь идет о помешательстве целых народов, когда массовые убийства совершались ими не для самозащиты (они вообще не были ничем спровоцированы) – а исключительно в результате пропаганды. Это происходит, с разной степенью агрессии и с разным количеством жертв, снова и снова. Сейчас это происходит в моей стране. Я вырос в ней, я хорошо знаю своих соотечественников. Поэтому я не могу не искать ответ.

И вот, пока я искал ответ, в моей памяти всплыла Легенда о манкурте. Если кто не знает, это часть романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день». Она была модной в перестроечные годы, и довольно часто использовалась в тогдашней полемике. Манкурт – это человек, лишенный памяти, и потому полностью подчиненный воле хозяина. Я прочитал Легенду о манкурте гораздо позже, без всякого триггера, просто так – и конечно запомнил. Ее нельзя забыть.

Это очень страшная легенда. Вкратце, один свирепый степной народ очень жестоко обращался с захваченными пленными воинами. Они подвергались немыслимым пыткам, в процессе которых большинство умирало в муках. Немногие же выжившие теряли память, и их использовали как абсолютно послушных (и потому очень ценных) рабов. Лишь одно оставалось в их памяти, и это одно был элемент пытки, который всегда был с ними. Дело в том, что истязаемых брили наголо, и на голову им натягивали кусок сырой овчины. На степном солнце он быстро высыхал, стягивая голову и этим причиняя невыносимую боль – но, кроме того, отраставшие волосы не находили себе места и, частично сростаясь в овчиной, впивались обратно в кожу... Когда жертва теряла память, мучения прекращали, но овчину уже нельзя было снять с головы – она оставалась и выглядела просто как шапка. Она не беспокоила манкурта, если не тянуть за нее – и служила ему напоминанием о страшной боли. Манкурт был равнодушен ко всему, и ничего не боялся – кроме одного: что у него попытаются снять эту шапку.

Но страшна легенда не этими мучениями, а тем, что было дальше. Мать одного из захваченных в плен воинов много лет искала в степи своего сына. И нашла и узнала его. Он пас стадо. Она заговорила с ним, и он равнодушно отвечал ей, не узнавая. Она стала петь ему колыбельную песню, которую пела, когда он был ребенком – и он не узнал песню, но ему нравилось ее слушать. Мать приходила несколько раз, пела ему, и он слушал. Она решила увести его домой, надеясь, что сможет пробудить его – ведь мать может все. Но постороннюю женщину издали заметил хозяин. Он расспросил манкурта, что она говорила ему, и все понял. И он сказал манкурту то, что важнее всего для решения нашего вопроса. Он сказал: «Да она просто хочет твою шапку отпарить. Убей ее.» И когда наутро мать появилась снова, манкурт уже был предупрежден. Он застрелил ее точным выстрелом из лука.

И вот, когда я вдруг вспомнил эту легенду, я понял, что ее не совсем правильно толковали в то перестроечное время. Акцент всегда ставили на том, что манкурт – это тот, кто забыл все свое прошлое, и послушен он потому, что потерял память. Но ведь, даже потеряв память, можно обрести новую – жизнь не закончена. В легенде на это надеялась и мать – и добилась бы своего, поэтому и пришлось ее убрать... Потеря памяти – не единственный фактор: манкурт застрелил свою мать потому, что помнил боль. Суть манкурта не столько в потере памяти, сколько в том, что у хозяина находится ключ к его поведению. Достаточно сказать ключевую фразу: «Да они просто хотят твою шапку отпарить» - и манкурт пойдет мочить хохлов, или поляков, или прибалтов, или грузин – кого укажут. Донесет в полицию на свою дочь. Посадит в тюрьму несовершеннолетнего ребенка по обвинению в реабилитации нацизма. Совершит любое преступление, равнодушно, с сознанием выполненного долга.

И мне подумалось, что настоящие манкурты – это те, кто чутко ловит сигнал хозяина. Нет сигнала – все тихо. Но когда сигнал придет, манкурт услышит и будет действовать. Потеря памяти в его поведении вторична; а еще вернее, что она только кажется нам - из-за того, что по получении сигнала такой человек ведет себя уже не так, как раньше. Он ведет себя, как тюремщик в страшном эксперименте Зимбардо - и нам кажется, что он забыл все то важное, что делало его человеком. Но это иллюзия: скорее всего, все это и раньше не было для него важно, а теперь он получил сигнал и знает, что делать. А ведь простые, бытовые наблюдения за соотечественниками давно свидетельствовали, что многие еще и ждут такой сигнал. Многим ведь его не хватало, и их жизнь была пуста без него. Они долго ждали... Одни когда-то в 1933м дождались. Теперь вот эти – в 2022м.

Вот этот сигнал, эта ключевая фраза «Да они просто хотят твою шапку отпарить» - и есть тот самый кумулятивный заряд, который взорвался в «коллективном бессознательном» русского народа, пробив первую линию обороны его жалкого так называемого сознания. Оказалось, что достаточно подобрать правильную идею (об окруживших россиюшку коварных врагах), терпеливо вложить ее в миллионы тупых голов – и они выполнят любой приказ. Знал Чингиз Айтматов что-то такое, когда решил вдруг записать страшную легенду, кажущуюся нереальной, но жуткую своей реальностью.

Конечно, и это еще не ответ на поставленный вопрос. Это всего лишь точный и красочный образ произошедшего.  И все же это небольшой шаг вперед. Ценность этого образа:

• в поразительном сходстве ключевой фразы с сутью российской пропаганды,
• в том, что эта ключевая фраза обманула все типы россиян, все их этническое многообразие, не оставив им зацепки для сомнений, и охватив все слои населения.

И здесь мы доходим до той точки, откуда двинуться дальше невозможно, не преодолев один важный барьер. Многое, сказаное разными людьми о наведенном на Россию военном психозе, относится к народу в целом, как будто речь идет о едином организме. И оставшееся несокращенным неизвестное Пастухова об “архаичных структурах в бессознательном русского народа, которые смогли взять сознание под полный контроль” тоже формулируется так, как будто народ обладает своим сознанием. Так оно действительно и выглядит, но сознание бывает все-таки только у отдельной личности.

Ложь российской пропаганды с неумолимой эффективностью подействовала на миллионы разных личностей – и подействовала на всех одинаково: так, как будто она работала с неким единым сознанием. Именно по этому уникальному почерку и можно понять ее механизм.

Сначала в своих размышлениях я вступил на ложный путь: мне казалось, что необходимо понять, на кого и как действует эта роковая ключевая фраза, что нужна типизация; я пытался выделить разные типы русских людей по тому, как на них действует пропаганда. Эти мысли принесли разве что некоторые интересные наблюдения о неких социальных ролях, откристаллизовавшихся в структуре российского общества. Я не буду их здесь излагать. Главным результатом этих размышлений стало осознание, что никакая типизация не нужна, и все гораздо проще. Нужно просто доверять своим глазам.

В беседах с зачумленными не надо обращать внимание на их извращенную логику и вообще на содержание разговора, ибо оно бессмысленно. Нужно выделить то общее, что есть у всех зачумленных. Это общее – абсолютная ценность той идеи, которую в них вложили. В словесном поединке любого зачумленного можно загнать в угол в несколько ходов - и тогда у всех у них наблюдается одна и та же реакция, их последний аргумент: если это совершили наши, это было оправдано. Если идти до конца, и привести неопровержимый пример абсолютно невинной жертвы, то от зачумленного можно услышать: «Десятилетняя девочка сама виновата - спровоцировала насильника короткой юбкой». И мы увидим дальше, что такие слова в самом деле прозвучат. То, что это совершила их стая – есть единственный фундамент их убежденности в своей правоте.

На многих пропаганда оказала столь сильное действие, что превратила их практически в zомби – они легко отказываются от собственных детей, если те высказываются против хозяина. Причем материнский инстинкт оказывается не просто слабее чувства принадлежности к стае, а вообще не может с ним сосуществовать – у этих людей нет никакой борьбы чувств и материнский инстинкт полностью замолкает. Вообще действие пропаганды явнее видно на женщинах – и из-за того, что женщина должна бы проявлять милосердие в первую очередь, и потому что мужчины больше склонны скрывать свои чувства. У женщин клиническая картина воздействия российской военной пропаганды очень напоминает результат попадания в секту (это слова психолога из документального фильма «Разрыв связи», и это полностью совпадает с моими собственными наблюдениями). У многих присутствует восторженность, они доходят до слез, говоря о власти. То, что очевидно на женщинах, в равной степени относится к мужчинам, просто не так заметно.

Все это – не когнитивный феномен, не повреждение сознания. Это феномен поведения. И в основе этого поведения лежит одно – отказ от собственных чувств, восторженное внимание и полное доверие тому, что говорит хозяин. Это перехват сигнала.

В результате этого феномена коллективное сознание общества упрощается настолько, что действительно выглядит, как сознание одного организма. И возможно, что это сходство глубже, чем представляется на первый взгляд. Мне кажется, что странам, в которых наведенный психоз овладел населением в полной мере – то есть тем странам, где победил фашизм – присуще уникальное явление социальной роли, которую я назвал «истерик-идеолог». В случае современной России эта роль проступает очень явно и заслуживает отдельного пояснения.

Вы наверняка лично встречали таких людей. Они исполняют роль жреца, манипулятора человеческим сознанием – и одновременно сами являются жертвами пропаганды. Смысл этой социальной роли - распространение идей и замазывание противоречий. Говоря современным языком: пропаганда и выпуск методичек. Я намеренно сказал «смысл», а не «задача». Считается, что пропагандисты работают за деньги. На мой взгляд, это примерно такое же заблуждение, как то, что люди за деньги выходят на митинги во время революций. Конечно, профессиональные пропагандисты работают за деньги – но эта работа им по душе, и нельзя сказать, какую долю занимают деньги в их мотивации. Но рядом с ними бесчисленное количество интернет-троллей занимается той же работой бесплатно, ревностно, по призванию, видя в этом свой долг. Никто не ставил им такую задачу – у них просто потребность заразить как можно больше людей той идеей, которая близка им и захватила их. Обычно это идея о том, что наше государство – самое лучшее и сильное, и потому вокруг него враги. В общем, их идеология всегда сводится к патриотизму, поставленному на полную громкость. Если сравнивать поражаемое наведенным психозом общество с единым организмом, то такие люди – нерв этого организма.

У этих людей есть уникальная и очень важная внешняя особенность, возможно даже определяющая: они, как правило, не способны к какой-либо работе. Зато часто бывают музыкальны, могут увлеченно и красиво говорить, хорошо петь, танцевать; многие очень любят театр. Случайно (а скорее вынужденно) взяв в руки любое орудие труда, они только порежутся – но это почти невероятно, потому что они не возьмут его в руки. Точно также они не способны к наукам и вообще к любой умственной работе, требующей сосредоточенности и спокойствия. Разумеется, ровно также не способны они и воевать – но они никогда и не попадают в окопы. Их задача, по получении сигнала хозяина – загнать в окопы тех, кто воевать сможет. Мне могут возразить, что это – не социальная роль, а некий распространенный истероидный  психотип. Может быть. Но уж слишком он востребован, особенно начиная с революции 1917 года. Армии политруков и организаторов рабочей самодеятельности появились не просто так – это цемент российского общества, не менее важный, чем насилие, всегда пронизывавшее это общество сверху донизу. Возможно, до революции эту роль отчасти выполняла церковь; известно, что ее выполняли газетчики с тех пор, как в России появились газеты (начало 19 века). Это лишь мое предположение, но мне кажется, что исторически сложился некий симбиоз людей такого типа и российского общества как муравейника. И они необходимы такому обществу, и сами без него не могут. Примеров им бесчисленное множество – от Победоносцева, Суркова и Дугина до артистичной женщины Тани, про которую я писал в одной из первых глав.

Возможно, я слишком много внимания уделил этой роли «истерика-идеолога». Сделал я это потому, что мне кажется, что эта роль – роль манипулятора и одновременно жертвы пропаганды – является важной частью механизма наведенного психоза; если же рассматривать сознание загипнотизированного общества как отдельное сознание – важной частью этого сознания. Носители этой роли необходимы для быстрого распространения и поддержания постоянного сигнала от хозяина.

Теперь о быстроте действия пропаганды. Когда началось ее действие на россиян? С одной стороны, обработка началась за много лет до полномасштабного вторжения на Украину – прививание культа победы устойчиво ощущалось с 2010-2012 года; в 2014м это было уже подлинное «победобесие» c культом непобедимой страны в кольце врагов. С другой стороны, за месяц до вторжения, в январе 2022 года, большинство россиян высмеивали любые попытки серьезного разговора о том, что Россия готовится к войне против Украины; «Спросите вы у матерей», восклицали они... через месяц эти же люди уже знали, что Россия не могла поступить иначе, потому что она воюет против нацизма.

В этом нет ни малейшего противоречия. Сигнал хозяина действует на манкурта мгновенно, и россияне восприняли его ровно за один день – 24 февраля 2022 года. Годы подготовки нужны были не для самой пропаганды. Механизм наведенного психоза основан на отказе от собственных чувств и полном доверии тому, что говорит хозяин. Чтобы он подействовал, есть одно совершенно непреложное условие – жертвы должны знать, кто хозяин. Это теперь они знают. Но вспомним, что хозяин был потерян в конце 80х годов, и какое-то время казалось, что сигнал его утрачен навсегда. Годы подготовки ушли на восстановление этого доверия, на то, чтобы люди со слезами восторга почувствовали – это он, национальный лидер, избранный богом, отец родной. Теперь же, когда все почувствовали, он волен подать им любой сигнал. Если завтра он скажет, что войну с Украиной надо немедленно закончить и вывести войска, потому что война была спровоцирована еще каким-то врагом, а напасть надо на Казахстан – эти же люди воспримут это в такой же короткий срок, за один день, с тем же самозабвением.

Итак, мой ответ на вопрос о механизме наведенного на Россию пcихоза, наложенный на текст Пастухова.

Происходящее в России нельзя объяснить пропагандой, не объяснив природу этой пропаганды. Влияние пропаганды колоссально, а действие ее мгновенно, но только потому, что соблюдается непреложное условие ее воздействия – внедренное в психику россиян осознание того, что она исходит от хозяина, которому можно и необходимо доверять безусловно, отказавшись от собственной воли.  Эффект кумулятивного снаряда был достигнут потому, что россияне восприняли сигнал хозяина о начале войны за один день, но иначе не могло быть, потому что условие действия пропаганды было соблюдено; условие это формировалось за много лет предыдущей работы. Никакого «коллективного бессознательного» у русского народа нет; так же не существует никаких “архаичных структур” – а есть  свойство людей отказываться от собственных мыслей и собственной мотивации, восторженно и самозабвенно доверившись хозяину. Это не свойство именно русских людей – такие есть в любом народе, просто среди русских таких людей подавляющее большинство. При этом, идея не обязательно должна быть о защите отечества (действительной или мнимой) – этот механизм сработает и с другими разрушительными идеями, как это уже было в России 1930х годов. Безусловно, есть наклонности, благодаря которым некоторым людям определенная тематика пропаганды будет ближе и понятнее – подлецам всегда приятно, когда бьют слабых – но эти наклонности есть у людей любой нации, вопрос лишь в количестве подлецов на душу населения. Суть не в том, что есть какое-то уникальное «русское сознание», а в поведенческом феномене передачи управления хозяину. Ситуация, когда критическая масса людей таким образом отдает хозяину свою волю, и есть ситуация массового наведенного психоза, то есть фашистской диктатуры.

Для того, чтобы выйти из того леса, куда Россия зашла ровно за один день (но с многолетней подготовкой условий захода в этот лес), действительно не хватит следующих 5000 дней. Скорее всего, она выйдет оттуда не тогда, когда умрет хозяин, а тогда, когда своей смертью умрут большинство зачумленных. Потому что манкурт, поймавший сигнал хозяина, ни за что не отдаст это свое счастье добровольно – он скорее доверится новому хозяину. Преступность и ужас этой операции над такими людьми заключается в том, что она необратима.

Разгадка тайны русской души